«Эрмитаж» в переводе с французского языка означает «приют отшельника». Мода на такие павильоны была широко распространена в европейских парках XVIII века. Коронованные особы любили сооружать подобные «уединенные хижины», где можно было отдыхать от государственных дел и пышных приемов, принимая только самых близких людей.
Появились такие павильоны и в России – например, в Царском селе, в Кускове под Москвой. Позже «уголки отшельников» возникли и во дворцах – Аничковом, Стрельнинском, а Эрмитаж Зимнего дворца даже дал название всемирно известному музею. Однако самым первым русским Эрмитажем является тот, что находится перед нами.
Он как будто прячется в зелени западной части Нижнего парка, а широкий ров, окружающий здание, подчеркивает ощущение уединенности. Попасть в павильон можно было, лишь пройдя через подъемный мост, а на второй этаж – только в подъемном кресле-лифте. Здесь все оборудовано так, чтобы принять желанных гостей без помощи прислуги. Например – подъемный стол, который доставлял яства из кухни прямо в зал на втором этаже. В этом уединенном месте можно было освободиться не только от слуг, но и от обременительного придворного этикета.
Несмотря на то, что досуг монарха в Эрмитаже скрывался от посторонних глаз, слухов об увеселениях в этом павильоне все равно было предостаточно. Говорили, что на крестинах сына Петра I на мужском столе из огромного пирога вылезла голая карлица, которая держала речь перед гостями, а на женском столе проделал то же самое обнаженный карлик.
Однако в Эрмитаже не только развлекались, но и обсуждали важные государственные дела. Эрмитажный зал служил своеобразным литературным салоном. Здесь знаменитый русский драматург-сатирик Фонвизин в присутствии Екатерины II осмелился прочесть свою пьесу «Бригадир», высмеивающую невежество дворян.
Идея соорудить первый русский Эрмитаж пришла в голову Петру I после того, как царь посетил Версаль, где существовал подобный павильон. Однако Эрмитаж Петра сильно отличается от французского павильона, прежде всего тем, что расположен он непосредственно на морском берегу. Весь Петергоф обращен к морю: к нему повернуты фасады дворцов, к нему устремляются струи фонтанов и каскадов.
Присутствие моря сильно отражается на характере петровской резиденции, делая ее не похожей ни на сады Сан-Суси, ни на Версаль. Художник Александр Бенуа так написал об этом: «Петергоф как бы родился из пены морской, как бы вызван к жизни велением могучего морского царя. Версаль царит над землей. О море нет и помина. В Версале жил король французской земли. Фонтаны в Версале изящное украшение, без которого можно обойтись. Петергоф — резиденция царя морей. Фонтаны в Петергофе — не придаток, а главное. Они являются символическим выражением водяного царства, тучей брызг того моря, которое плещется у берегов Петергофа».